|
Судьбы // Евгений САЗОНОВ // Жизнь длиною в ТЮТ
Адель КАЛИНИЧЕНКО // Мюнхен
Однажды у меня было детство. И было в нем одно неповторимое везенье. Называлось везенье - ТЮТ, Театр юношеского творчества при ленинградском Дворце пионеров.
Прошла почти жизнь. И вот ТЮТ приехал на гастроли в Мюнхен, привез спектакль по пьесе Бориса Васильева "Завтра была война". Зрители, говорящие, в основном, по-русски, после спектакля аплодировали стоя.
"Служителя", художественного руководителя театра, заслуженного деятеля культуры России зовут Евгений Юрьевич Сазонов. Я знаю его немногим меньше, чем живу на свете. Но не видела более сорока лет. Однако только я просунула голову в дверь, где шла репетиция и, подслеповато щурясь, попыталась разглядеть лица, как услышала свое имя, радостно выкрикнутое с таким уменьшительно-ласкательным суффиксом, который присутствовал в составе моего имени только тогда, когда в моей жизни имелось неповторимое везение по имени ТЮТ.
- Евгений Юрьевич, Вы попали в ТЮТ пятьдесят два года назад. Может, я ошибаюсь, но, кажется, его еще фактически не было?
- Есть такой анекдот. Больной приходит на прием к врачу и говорит: "Доктор, мне плохо. Настроение скверное, голова болит". Врач отвечает: "Сходите в цирк. Там есть замечательный клоун. Всё как рукой снимет". "Не могу, - отвечает больной. - Я и есть тот клоун".
Так и я. В ТЮТ я не попадал, а участвовал в его создании. Мысль о создании ТЮТа проникла в голову, в душу, в сердце не мне, а человеку с библейским именем Матвей - Матвей Григорьевич Дубровин. До войны он был ассистентом режиссера у самого Мейерхольда на постановке "Пиковой дамы" в Малом государственном оперном театре. Потом была война, фронт, контузия, затем Памир, поселок Хорок в Таджикистане, где артистов он вербовал по кишлакам из числа местной молодежи. Именно там, на Памире, где, по слухам, есть дырка в небо, Дубровину явилась мысль о создании детского театра как среды духовного и физического обитания ребенка, как такой игрушки, с которой бы ребенок поиграл в течение детства и стал бы лучше, чем если бы театра в его детстве не оказалось.
- В чем же состоял секрет Дубровина?
- В том, что он придумал совершенно гениальную систему, отвечающую на вопрос: как соединить ребенка с театром? В поверхностном описании она очень проста и состоит в том, что ребенок должен заниматься не только актерством, но и каким-то театральным ремеслом: светом, гримом, костюмом, бутафорией, декорацией... В принципе, эта идея не может быть названа новой, потому что всегда существовали любительские спектакли, домашние театры... А новаторство и гениальность Дубровина в том, что он, поняв, что следует делать с ребенком, ответил и на вопрос, как это делать.
Тридцать три года назад мне судьбой выпало занять место своего учителя, стать художественным руководителем ТЮТа. Работая с Дубровиным, я понимал основные моменты на эмпирическом уровне. Однако, придя на место руководителя ТЮТа, предстояло это понять уже рационально.
И вот что я понял. Во-первых, в театре детей должна быть своя модель, которая использует театр как среду обитания и средство формирования личности. Здесь ребенок познаёт художественные глубины в искусстве и в себе, а саму жизнь познаёт посредством театра.
Профессиональный театр выстроен по вертикали. Наверху находится главный режиссер, затем - актеры, далее - художники, костюмеры, гримеры и в самом низу - рабочие, билетеры, гардеробщики, "с которых начинается театр"...
Дубровин вместо вертикали сделал круг. Он расположил все элементы, из которых состоит театр (актерское мастерство, искусство света, грима, сценографии и монтировки) как равноценные, потому что каждое из этих искусств - как бы отдельная тропинка в культуру театра.
К примеру, если мы изучаем монтировочное дело, то изучаем, какой была сцена в древнем Риме, в древней Греции, какие бывали декорации в театре эпохи Просвещения, эпохи классицизма... Если изучаем свет, то изучаем живопись, законы света и тени; смотрим, как свет распределяется в картинах художников, изучаем законы "жизни" света.
- Почему существует такая разница в подходах? Почему, в отличие от взрослого актера, ребенку нужны все стадии внутриутробного театрального развития?
- Думаю, что это связано с самой природой детства. Потому что ребенок, который пришел записываться в театральный коллектив (не важно - ТЮТ или драмкружок), никогда не ответит на вопрос, зачем он туда пришел. Очень многие заходят случайно. К примеру, такие знаменитости, как Лев Додин и Сережа Соловьев, шли записываться... в бассейн. Это было воскресенье, и, как все нормальные учреждения того времени, бассейн был закрыт.
И, как все ненормальные учреждения, был открыт ТЮТ. Вот они, чтобы не пропало воскресенье, решили туда записаться. А был бы бассейн открыт, может быть, сегодняшний чемпион прозябал бы в безвестности, а обладателем золота мирового первенства или олимпийских игр по плаванию был бы Лев Додин...
Это я к тому, что ребенок конкретно не знает, зачем он к нам является. А приходит он на подсознательном уровне за собственным развитием, за истиной, за возможностью шалить, озоровать, совершать ошибки, мыслить и страдать, а вовсе не становиться актером. Все это вместе называется удовлетворением творческих потребностей ребенка.
Производственная среда профессионального театра направлена не на создание личности актера, а на создание художественного произведения - спектакля. Хотя я немножко упрощаю. Станиславский как раз хотел создать театр-храм, где можно реализовать весь свой сущностный потенциал. И вот, в отличие от профессионального театра, куда приходят взрослые люди, уже предположительно прошедшие начальный этап создания самого себя, среда детского театра должна быть, как в "Солярисе", думающим океаном, который любит ребенка.
Пушкин говорил, что счастье - это лучший университет. Дубровин как раз и создавал такой Солярис, который любит ребенка. Прошлое, настоящее и будущее ТЮТа как бы слито воедино. Есть некая целостность. Это как чукча, рассказывающий сначала о себе, потом о своем прадеде и особенно-то не различающий, о ком идет речь.
В чем гамлетовская трагедия? Принц Датский говорит: "Распалась связь времен... Распалась дней связующая нить - как мне обломки их соединить?" Но мало было задать этот гамлетовский вопрос. Дубровин должен был сказать нам, молодым, что нужно делать. Когда он всё, что задумал, рассказал, мы поняли. И поняли, что это гениально.
Я как-то спросил Дубровина: "Почему Вы ушли из профессионального театра, почему Вы создали ТЮТ?" Он ответил: "Там, где в профессиональном театре зависть, у меня будет дружба. Там, где ненависть, у меня будет взаимопомощь"...
- А куда же он планировал деть неотъемлемую актерскую зависть? Этот вечный вопрос: почему эту роль дали ей, а не мне - ведь я бы лучше сыграла?
- Изжить это чувство нельзя, но возможно создать такие условия, при которых люди будут проявлять свои лучшие качества. Может быть, я идеализирую, но, к примеру, у вас, в Германии, заведен такой миропорядок , при котором человек, даже если злится, старается улыбаться. Он не пользуется агрессией и грубостью - это считается неприличным, и данными орудиями стараются не пользоваться. В подавляющем большинстве случаев... Конечно, люди живые и могут когда-то срываться. Но в целом картина светлая. Так и ТЮТ. В нем мы пытаемся строить не взаимоотношения, а структуру работы, чтобы она востребовала от человека лишь его положительные качества. В такой системе сегодня я играю роль, а завтра беру осветительский фонарь и освещаю человека, который играет роль. Такая постановка дел приучает человека к дружбе. И человек чувствует себя очень хорошо, иногда даже счастливо. И тогда те люди, с которыми ребенок был одновременно счастлив, становятся ему родными.
- Банально утверждение, что бездарных детей нет. Или все-таки есть?
- К нам приходят дети с разным актерским дарованием, но его можно развить. Дети легче поддаются раскрытию этого качества. Вспомним, скажем, дворянское общество, где всех учили рисовать. Безусловно, развить способность существовать в условиях вымысла (а это и есть актерство) можно у каждого ребенка.
- Вымысел есть актерство?
- Способность испытывать подлинные эмоции в ответ на неподлинные обстоятельства можно развить в каждом человеке. Как говорил Дубровин, "внутри каждого человека находится коробочка, которую нужно открыть". Только у одного она открывается щелчком, запросто, а у другого очень непросто. И если она открывается почти у всех детей, то у взрослых может быть пройдена такая точка невозврата, когда открыть уже ничего нельзя. Поэтому я считаю (и Дубровин так считал), что в ТЮТе было бы правильнее вообще не устраивать никакого конкурса. Хочешь заниматься в театре - приходи. Но в ТЮТ каждый год приходят около пятисот человек. Можно было бы взять всех, но некому с ними заниматься.
А чтобы было кому с ними заниматься, нужны специальные факультеты или хотя бы курсы. Ведь считается, что руководитель драмкружка - как бы неудачник, несостоявшийся актер, которому ничего не остается, как пойти заниматься с детишками. На самом деле это одна из сложнейших профессий в мире. Потому что надо одновременно владеть и актерским ремеслом, и режиссурой, и педагогикой, и психологией, и быть немножко даже педиатром, не считая еще массы всего другого.
- Вы любите всех детей или все же как-то избирательно?
- А я не люблю детей. Я просто знаю, как они устроены. Ведь, как и все люди, они устроены сложно. Когда Вы покупаете автомобиль или компьютер, то знаете, что это сложные штуки. Вы берете инструкцию, читаете, идете к соседу, что-то спрашиваете...
А когда "покупаете" себе ребенка, то почему-то думаете, что всё знаете. А ребенок устроен сложнее, чем самый автомобильный автомобиль, чем самый компьютерный компьютер. Но очень многие взрослые и понятия не имеют, как обращаться с этим сложнейшим феноменом и явлением. Поэтому зачастую они "нажимают" у ребенка какую-то кнопку, которую ни в коем случае нажимать нельзя.
- А какую кнопку нажимать нельзя?
- Да никакую. Он сам нажмет себе все кнопки. Дети, утверждают, говорят только глупости. Но часто глупость и есть истина. Что такое детская глупость? Это, конечно, величайшая мудрость. У ребенка почти нет ни положительного, ни отрицательного опыта. Он видит мир таким, как он есть. Как там у Блока: "И только высоко, у тайных врат, причастный к тайнам, плакал ребенок, о том, что никто не придет назад".
В том, что ребенок говорит, надо уметь услышать, что же он хотел сказать. И увидеть то, что видит только ребенок.
Дубровин - я всегда вспоминаю - говорил следующее: "На вопрос ребенка: "Который час?", нельзя говорить: "Три часа пятнадцать минут". Нужно отвечать: "Пора спать", или: "Пора гулять"". Потому что ребенку не важны цифры. Он видит мир вот так, непосредственно.
- Как же с такими странными воззрениями на ребенка существовал ТЮТ в идеологизированные советские времена?
- Перпендикулярно временам. Ведь та механика, о которой я рассказал (или концепция, если хотите), строится на отношении к ребенку как к свободной личности. В ее основе заложена свобода.
- И как же ТЮТ - этот островок свободы - выживал в не самом свободном пространстве советского строя?
- ТЮТ всегда состоял и состоит из двух частей - взрослых и детей. Причем тютовские взрослые - это, в подавляющем большинстве, бывшие тютовские дети.
Переход из состояния тютовских детей в состояние тютовских взрослых - процесс длительный. Так, задачу защитить детей традиционно брали на себя взрослые. И мы понимали, что ни в коем случае не должны выводить наши проблемы на детей. Как в семье. Мало ли что папа работает на трех работах, мало ли что у него неприятности на службе - дети должны иметь суп и кашу. Настанет время и их собственных трудностей, и их собственных трех работ, и их собственной ответственности. Но не сейчас. Потому что взрослые проблемы, если на них вывести детей, могут их просто сломать.
Возвращаясь к нашей обороне ТЮТа времен осады со стороны обкомов и горкомов, скажу: мы чуть-чуть хитрили, прикармливали идеологического хищника. Приходилось выпускать один какой-нибудь спектакль "очень правильной" направленности.
Но в то же время у нас всегда была и есть заповедь: мы детям не лжем. Необходимость правды - одно из главных наших условий. Ведь двойные стандарты для ребенка еще более разрушительны, чем для взрослого. Поэтому мы иногда были всерьез озабочены тем, какой взять спектакль и как этот спектакль сделать достойно. Иными словами, как сделать идеологическую штуку, чтобы она была тютовской.
- Что предполагает марка "тютовский"?
- Мне кажется, это значит - правдивый. Другого измерения нет. Но есть правда и правда. Расскажите трехлетнему ребенку правду о деторождении, и это может сломать его психику. Есть педагогический гнев, и он отличается просто от гнева.
Дубровин умел наорать. Но мы понимали, что к каждому он относится как к человеку, он любит тебя, поэтому имеет право.
Театр, как и жизнь человека, строится на вере. А вера - она либо есть, либо ее нет. Нельзя решить: я буду с сегодняшнего дня верить. Поэтому вера - очень ценная штука, и чтобы она сохранялась, нельзя ребенка обманывать. Не всё надо ребенку говорить. Дубровин так и заявлял: "А этого я тебе не скажу". Но не врал.
- По Вашим наблюдениям, тютовцы, когда вырастают, в чем-то другие люди, они лучше? Если да, то в чем? Могу предположить, что ребенок, выросший в ТЮТе, такой же незащищенный, как и каждый, кто вырос в более идеальных условиях?
- Да, нам не раз говорили: "В жизни столько зла, а вы не готовите детей к этому". На что я отвечал: так что - нужно тренировать зло? Я считал всегда и считаю сейчас, что необходимо воспитывать стержень добра. Особенно в наши дни, когда добро и зло стали неразличимы. Девальвация ценностей, исчезновение нравственных барьеров, вседозволенность - всё то, что сейчас вошло в разговорную речь под именем "беспредел".
А предел есть всегда. По эту сторону - добро, и дальше нельзя. А если дальше можно, то это уже бесовщина. Поэтому еще четче нужно обозначать границу между добром и злом еще в детском возрасте.
- А в чем обозначается эта граница?
- Во всем. Я всегда огорчаюсь, когда путают нас и дело, которое мы делаем. Нас, преподавателей, сейчас больше тридцати человек. И мы подвержены тем же слабостям, тем же самым ошибкам, которые совершают люди. Но само дело, как сказал о нем первый директор Дворца Николай Михайлович Кузьмин - светлая ему память, - "дело это святое". Кузьмин - окающий партийный волжанин - произнес слово "святое" не в переносном, а в буквальном, как я думаю, смысле.
В своей жизни я не совершил ряда поступков по одной простой причине - не потому что мне не хотелось, а потому что я знал, что, если их совершу, не смогу работать в ТЮТе.
- Вы не могли бы рассказать о каком-то поступке, который не совершили?
- Я как-то не подходил к этой грани, опасаясь ее, как наркотика. Помню, когда меня звали в партию, я понимал, что если вступлю в партию, то это будет сделка с совестью. А чистая совесть - это производственная необходимость. Это как хирург: он не может быть грязным - начнется сепсис. Хотя он мыться не очень любит, но моется каждый день.
- О, кстати, Вы ведь врач по образованию...
- Да. Сначала я закончил медицинский институт (по семейной традиции), хотя всегда хотел быть артистом. Затем, спустя несколько лет, - Щукинское училище, режиссерский факультет у Бориса Евгеньевича Захавы.
Сам Захава был учеником Вахтангова. Он сидел у постели умирающего Вахтангова и был летописцем этой студии. Я же получил вахтанговское чудо если не из первых, то из вторых рук. Но это был не сэконд-хэнд, это было из рук в руки.
- А каким врачом собирались стать?
- Детским. Я закончил Педиатрический институт и несколько лет работал детским врачом...
- Значит, работаете почти по специальности...
- По сути дела, по совокупности признаков и целей, - без "почти".
- Говорят, Вы помните всех до одного ребенка, прошедшего через ТЮТ. Так?
- Это действительно так. Не далее как вчера приехали мои ребята из разных концов Германии, и один из них - Витя - целый вечер подходил ко мне и многократно спрашивал: "Евгений Юрьевич, неужели Вы меня помните?" А я его помню так же ясно, как ясно вижу сейчас тебя.
Я им вчера сказал: "Ребята, вы знаете, ничего в этом особенного нет. Я вас помню, потому что вы имели значение в моей жизни". Для меня был значим и этот конкретный мальчик Витя, как, кстати, и каждый другой. Почему он был значим, это, как говорится, отдельный разговор. Дело в том, что в ту эпоху, когда мы создавали ТЮТ, мы на самом деле создавали не театр, а человека. Мы шли к этой утопической цели...
- То есть у Вас не было цели творить актеров и режиссеров?
- Ни в коем случае. Хотя из ТЮТа вышли Сергей Соловьев, Лев Додин и недавно, к сожалению, ушедший из жизни петербургский актер Андрюша Краско, а также Коля Буров, возглавлявший до недавнего времени в Петербурге комитет по культуре... Когда мне говорят, что это, мол, ваши воспитанники, я совершенно искренне отвечаю, что актеров и режиссеров готовят театральные академии, а мы же старались привить только какие-то нравственные ценности. Человек, у которого в детстве был добрый родительский дом, более успешный... ТЮТ, если хотите, это и есть родительский дом.
- ТЮТ - явление уникальное или у вас есть последователи и где-то существуют похожие детские миры?
- Безусловно, существуют. У нас, к примеру, есть большой друг - датский режиссер Якоб Тёрнол. Он делает то же, что и мы. Мы притащили его к нам, он два года ставил у нас спектакли.
Есть школы и театральные коллективы, которые работают близко к тому, что делаем мы. Может быть, нет такой базы, как у нас. Мы все-таки работаем пятьдесят два года, у нас "намоленное место".
- Сегодняшние дети, они другие?
- Другие. У меня сейчас, например, группа ребят, которая пришла в сентябре, - потрясающие ребята. Они очень развиты, интеллигентны, яркие. Они с первого раза делают то, что дети десятилетней давности сделать без подготовки не могли.
- Потому что они взрослее?
- Они живут в другой жизненной ситуации. Вот эти ребята, о которых я сейчас говорил, мне рассказали, что торговать сигаретами или мыть стекла машин можно только на своей территории, а если ты будешь работать на чужой территории, тебя побьют, могут даже убить. Это жизнь, страшная жизнь, но они ее знают. Они сами этим не занимаются, но рядом с этим живут. Хотя они такие же дети, как и в десятом веке, а тем более как и пятьдесят лет назад. В этом-то и сложность. Дети - вечное понятие. Сегодня они просто вынуждены разбираться в ситуации, понимать, что происходит, быть взрослее своего возраста. Но они всё так же хотят быть романтиками. Хотя и понимают, что романтики в жизни мало, очень мало, но жажда ее у них есть. Им сложнее жить. Именно поэтому мы, ТЮТ, нужны им еще больше.
Актриса Зинаида Шарко как-то рассказывала, как к Товстоногову подошел один журналист и спросил: "Георгий Александрович, Вы всерьез думаете, что театр может изменить мир?" На что Товстоногов ответил: "Если бы я думал иначе, я бы этим не занимался".
Вот под этими словами и я могу подписаться.
- Кстати, в одном интервью по ТВ Лев Додин сказал, что самые счастливые моменты его жизни были связаны с ТЮТом и ни с чем другим...
- Вот так и у меня. Только Додин говорит "были", а у меня это есть...
|
|
Судьбы // Евгений САЗОНОВ // Жизнь длиною в ТЮТ Однажды у меня было детство.
Вадим ЖУК // Сатира - это пружина Автор и режиссер знаменитых капустников в Петербурге, художественный руководитель театра "Четвертая стена", он успел попробоваться на роль молодого Пушкина в фильме Мотыля "Звезда пленительного счастья", сняться в фильме Сокурова, написать оперетту и мюзикл, а недавно выпустил сборник замечательных стихотворений.
Илья ШТЕМЛЕР // Так легла карта В юности, будучи инженером-геофизиком, он искал нефть в приволжских степях.
Борис ЕГОРОВ // Тартуская свобода Борис Егоров, известный ученый-филолог, соратник Юрия Лотмана, бессменный ответственный редактор академической серии "Литературные памятники", никогда не числился диссидентом, но, по сути, был им всю жизнь.
Михаил ГЕРМАН // Галломан из Петербурга Историк искусства, художественный критик, автор монографий о живописцах России, Франции, Англии, Голландии и книги воспоминаний "Сложное прошедшее", Михаил Герман одинаково свободно чувствует себя в двух культурах - русской и французской.
Сергей КАТАНАНДОВ // Очищение Севера Природа Севера с его светом кротости и умиротворенности, с полным красоты небом над храмами Валаама, Кижей, Соловков врачует нуждающихся в духовном исцелении людей, очищает души.
Лев АННИНСКИЙ // В сторону отца Знаменитый литературный критик, автор известных книг - "Охота на Льва (Лев Толстой и кинематограф)", "Билет в рай.
Джон МАЛМСТАД // В присутствии гения Американский филолог, в жилах которого течет кровь скандинавских, голландских, французских предков, изучает литературу и искусство Серебряного века России.
Эльмо НЮГАНЕН // Танкист, который не стрелял Эльмо Нюганен руководит уникальным Городским театром в Таллинне.
Андрей АРЬЕВ // Небо над "Звездой" Этот человек известен многим, но о нем мы не знаем почти ничего.
Юрий КЛЕПИКОВ // Похоже, я потерян как гражданин У Юрия Клепикова, писателя и кинодраматурга, автора сценариев знаменитых фильмов "Пацаны", "Не болит голова у дятла", "Восхождение", репутация человека независимого.
Валерий СЕРДЮКОВ // Область со столичной судьбой Россия самодержавная знала одного вечного работника на троне - основателя великого города на Неве.
|
|
|